В.Путин: Алексей Львович, поговорим о положении дел в корпорации в целом, о ваших планах.

А.Рахманов: Подготовил ряд материалов, Владимир Владимирович, – по сути, операционные итоги, таблицы, которые позволяют представить географию корпорации.

Мы стабильно работаем последние шесть лет. Последние три года наблюдаем стабильную прибыльную работу – всё, что касается, опять же, прибыльности на уровне операционной деятельности компании. Чистая прибыль наша остаётся на уровне, близком к одному проценту, но это связано с тем, что гособоронзаказ до сих пор занимает около 83 процентов в объёме нашей выручки.

Мы стабильно платим заработную плату, она имеет тенденцию к росту и двигается приблизительно где-то на уровне семи процентов в год с учётом того, что пропорционально растёт как выработка, производительность труда, так и, собственно говоря, возможности людей зарабатывать достойную зарплату.

При этом должен заметить, что в целом мы идём приблизительно восемь-девять тысяч рублей плюсом к средней региональной заработной плате конкретных категорий, потому что, конечно, она у нас для предприятий, которые занимаются проектированием, выше, чем средняя производственная, но при этом мы очень много делаем для того, чтобы удерживать кадры. Кадры на сегодняшний день – это наше всё.

Конечно, с этой точки зрения те мероприятия, которые мы предпринимаем даже в этот непростой год, позволяют нам быть уверенными в том, что наши программы будут выполняться стабильно.

В.Путин: Подрастает зарплата у вас стабильно.

А.Рахманов: Где-то семь процентов в год в среднем. То есть если 2017, 2018, 2019 годы она росла приблизительно 0,7–0,8 от инфляции, то сейчас мы принимаем во внимание в том числе и повышающуюся производительность труда, что даёт нам цифры где-то чуть выше инфляции, но всё равно не превышающие 7,5–7,8 процента. Это, конечно, сильно помогает нам закреплять трудовые кадры.

Что касается наших ключевых проектов. Конечно, в первую голову мы сосредоточены на исполнении гособоронзаказа. На сегодняшний день у нас в строительстве находится 50 военных кораблей. В этом году мы уже сдали головной крейсер «Князь Владимир», который закончил испытания в прошлом году, но, для того чтобы подготовить его уже к полноценной передаче Военно-Морскому Флоту, нам потребовалось ещё четыре месяца этого года.

Планы на сдачу в 2020 году – 14 боевых кораблей, что, в общем, для нас по сравнению даже с советским периодом является рекордом. Мы только в советские годы сдавали шесть подводных лодок в год, и это цифры, к которым мы очень плотно будем приближаться в этом, 2020 году. Надеемся, что флоту передадим не менее трёх, надеюсь, даже четыре лодки, поскольку, действительно, программа очень насыщена.

С точки зрения гражданского судостроения работа также идёт системно. По гражданской технике здесь тоже есть чем похвастаться. После того как мы получили Ваше поручение увеличивать долю гражданской продукции, каждый год в среднем росли на 30 процентов по производству гражданской техники. Объём производства в 2019 году уже достиг 58 миллиардов рублей. В 2020 году мы рассчитываем, что выручка достигнет 92 миллиардов рублей, что представляет из себя уже тот процент с опережением на два, который Вы поставили нам как задачу роста в паритете гражданской продукции к военной к 2030 году.

Самое главное другое: мы видим огромный рынок, и то, что общий объём заказов, который мы видим у российских потребителей, существенно превышает наши текущие планы и достигает суммы 511 миллиардов рублей. То есть это, в общем, достаточно серьёзный для нас вызов.

В.Путин: То есть это под 380 судов?

А.Рахманов: Суммарно, да. Если мы говорим о программе до 2030 года, то мы видим объём строительства около четырёхсот с плюсом судов, 486. Это в основном, конечно, внутренний рынок, но при этом мы понимаем, что параллельно мы будем развивать и экспорт тоже.

На этой таблице Вы видите основную сдаточную программу гражданской продукции. В этом году мы планируем сдать заказчикам 22 гражданских судна, включая – о чём Вам докладывал Алексей Евгеньевич Лихачёв – атомный ледокол ЛК-60, который будет формально передан «Росатому», и наш первенец – круизное судно PV300, которое на [заводе] «Красное Сормово» сейчас проходит окончательные испытания.

Здесь очень много на самом деле работы, и благодаря тем решениям, которые принимало Правительство в части «квот под киль», рыболовецкие суда. Мы на наших предприятиях строим 42 рыболовецких траулера различных размерений, включая огромный 160-метровый [траулер-]процессор, который строим на заводе «Янтарь», крупнейший в нашей производственной программе.

Кроме этого есть наши кормилицы так называемые, на заводе «Красное Сормово» мы строим суда [класса] «река – море». Чуть попозже доложу о результатах работы производственной системы, оптимизации издержек. Если раньше мы строили в среднем семь пароходов, то теперь безинвестиционно смогли увеличить производительность труда до двенадцати в год.

В.Путин: Катамаранов не строим?

А.Рахманов: Строим, если можно, покажу. Катамараны у нас, Владимир Владимирович, есть в двух ипостасях. Если помните, может быть, мы Вам докладывали на Агентстве стратегических инициатив о таком студенческом исследовательском судне, которое мы делаем вместе с Севастопольским [государственным] университетом.

Это судно наконец-то завершило своё проектирование, и летом будущего года мы его будем спускать на воду. Оно как раз построено на платформе композитного катамарана – углепластик, 25 метров, полноценное мореходное, до трёх баллов, судно, которое позволяет здесь нам тестировать практически все возможные решения, которые будут в будущем в кораблестроении и судостроении. Это безэкипажность, современные интерьеры, которые мы предлагаем для всех наших заказчиков, возможность проведения исследований и хождение на малошумных ходах, то есть электродвижение.

И конечно же, в общем, оно в перспективе может стать базовым судном для всех высших научных учреждений и высших учебных учреждений, для того чтобы студенты могли между собой соревноваться в проведении как раз океанографических исследований. Это, если хотите, такой стартовый пропуск для кадров и подготовки больших научно-исследовательских судов для рыболовства, для [Российской] академии наук, которые мы тоже хотели бы строить и для чего у нас есть наши проекты.

В.Путин: В мире делают очень большие катамараны?

А.Рахманов: Да, австралийская компания «Аустал» является лидером.

В.Путин: Точно. Сорок узлов.

А.Рахманов: Да.

В.Путин: 200 машин, по-моему, он берёт.

А.Рахманов: Так точно, да. Мы такой похожий катамаран хотим попробовать построить, для того чтобы пересекать Каспий. Пытаемся сейчас как раз построить паром, который будет ходить поперёк Каспия. 160 машин пока получается, 35 узлов.

В.Путин: Большая скорость.

А.Рахманов: Конечно. Но вопрос, конечно же, в цене.

У нас есть ещё одно очень интересное решение в отношении Каспия, я бы хотел акцентировать на нём внимание, – это контейнеровоз, который может ходить практически от северного порта Энзели в Иране и доходить до Хельсинки за 17 дней.

Это тематика, которая обсуждалась на Ваших совещаниях в отношении развития транспортного коридора «Север – Юг». Астрахань в этом смысле может стать базовой точкой для перегрузки контейнеров, а контейнеризация на сегодняшний день очень эффективно работает для зерна, для скоропортящихся фруктов, если брать рефрижераторные секции. Точно так же в контейнеры вставляются танки, в которых можно возить подсолнечное масло.

Оказалось, что если возить большими, соответственно, партиями, по двенадцать тысяч тонн, очень долго занимает процедура отмывки этих цистерн. Тара контейнера перегружается и загружается в течение трёх суток.

Здесь мы получаем очень выгодную историю, особенно если все Ваши поручения будут выполнены и российские внутренние водные пути, соответственно, будут работать в паспортных глубинах, то мы тем самым можем достаточно серьёзно обеспечить транспортную безопасность страны.

Военно-техническое сотрудничество идёт у нас достаточно эффективно.

Это, наверное, гордость нашей работы за последние три года – мы достаточно серьёзно продвинулись в развитии бережливого производства и производственной системы, и, как Вы видите, производственная система позволяет дать эффект около семи миллиардов рублей в течение года. На «Красном Сормове» – тот пример, который я приводил, – если раньше мы строили в среднем одно судно девять месяцев, то теперь мы научились его строить за пять с половиной. Без копейки инвестиций, только организационные мероприятия.

Увеличение доли гражданской продукции – здесь мы видим нашу перспективу, если смотреть вообще российский рынок, который Министерство промышленности оценивает в четыре триллиона рублей, мы видим нашу долю в 57 процентов.

Для того чтобы эту долю завоевать, – причём, наверное, для компании, которая занимает 80 процентов российского судостроения, казалось бы, доля маленькая, но мы, Владимир Владимирович, естественно, принимаем во внимание развитие завода «Звезда», который возьмёт на себя дорогие единичные крупнотоннажные строительства, – в этой связи мы трезво оцениваем наши возможности.

При этом, для того чтобы контролировать себестоимость и продвигать локализацию, мы решили внутри себя создать центры компетенций. В основном это судовая пропульсия от винта до двигателя, это строительство и проектирование интерьеров, это электрооборудование и судовое машиностроение, а также электромонтажные работы, которые позволят нам увеличить добавочную стоимость и тем самым давать хорошие предложения нашим заказчикам.

Здесь на примере рыболовецкого судна мы видим, какой текущий уровень локализации. Он, к сожалению, крайне мал – всего 25 процентов. Применяя совместные подходы вместе с Министерством промышленности, мы можем долю локализации увеличить почти до 70 процентов. Это на самом деле очень большой для нас вызов.

В.Путин: Этим целенаправленно нужно заниматься.

А.Рахманов: Владимир Владимирович, это оказалось очень сложной задачей, потому что мы вместе с Минпромом остались один на один с этой проблемой. Заказчики, привыкшие работать с импортными комплектующими, говорят: «Ребята, нам нужна надёжность». Поэтому решения, которые были недавно приняты, заставят нас делать свою сервисную сеть, которую мы будем проектировать с глобальным охватом, для того чтобы иметь возможность произведённые в России двигатели, агрегаты, судовое оборудование ремонтировать в любой точке мира – мыс Горн или это будет Тихий океан. С этой точки зрения, конечно, мы хотели бы здесь…

В.Путин: А подрядчики вас за что критикуют?

А.Рахманов: Подрядчики или заказчики?

В.Путин: Заказчики.

А.Рахманов: С заказчиками, Владимир Владимирович, как всегда, если делаем серийную продукцию, никто нас не критикует. А когда делаем продукцию разовую, так называемую окровскую [опытно-конструкторскую], то, конечно, у нас сроки и у нас цена. Это наш бич, но здесь понимаете в чём дело: мы зачастую начинаем строить корабль, не зная его цену.

Если можно, я всё-таки вернусь к презентации. Она отражает несколько наших ключевых болевых точек. Во-первых, Минфин считает, что мы строим здания, то есть они нас приравнивают к капитальному строительству. Но если мы строим здание, то мы же идём сначала в Главгосэкспертизу, получаем заключение, а после этого начинаем строить. Ничего такого в судостроении нет. Заказчик определяет цену, считает, что она справедливая. Мы выходим на конкурс, пытаемся доказать, что эта цена для нас достаточна, а потом в процессе строительства заказчик начинает добавлять разного рода маленькие изменения, которые в конечном итоге приводят…

В.Путин: То есть вы сейчас всё переваливаете на заказчика?

А.Рахманов: Нет, Владимир Владимирович, ни в коей мере. В этом смысле у нас наш любимый заказчик – Министерство обороны – для строительства головных заказов использует метод ориентировочных цен. И здесь, в данном случае моё предложение системное следующее. Если бы у нас появился орган, скорее всего, Министерство промышленности и торговли, которое бы имело нормативное право утверждать ценообразование при строительстве головных заказов, это бы решило все наши проблемы. Мы бы и заказчику могли нашему демонстрировать реальную стоимость строительства, и сами бы не находились в убытках, что, к сожалению, бывает.